Как бы ни сложилась жизнь человека, в каких бы местах он не побывал, какие бы города не полюбил, не выбрал для жизни, — место, где прошло детство, навсегда останется в его памяти. Детские впечатления – самые яркие, чистые, незабываемые.
В 2021 году исполнится 75 лет с образования Калининградской области. 75 лет как немецкий Инстербург стал советским Черняховском, родным городом для наших бабушек и родителей, для нас и наших детей. Каждое поколение увидело, полюбило и запомнило его по-своему.
Центральная городская библиотека имени Анатолия Лунина запускает к юбилею города большой проект, который объединит воспоминания о Черняховске детей разных поколений. Мы соберем рассказы о том, каким запомнился город разных десятилетий его юным жителям, и опубликуем эти свидетельства на нашем сайте. Мы проведем творческий конкурс эссе и видеороликов, издадим народную книгу о любимом городе, создадим аудиогид на основе детских воспоминаний.
Открыть проект мы хотим с публикации отрывков из литературных произведений, авторы и герои которых жили в Черняховске.
Много страниц посвятил Черняховску журналист, поэт, прозаик Анатолий Алексеевич Лунин, имя которого носит Центральная городская библиотека. Он приехал сюда в 1946 году и передал свои первые впечатления о городе через героя автобиографического романа «По вере нашей».
Анатолий Лунин. Из книги «По вере нашей…»
Выросший в деревне, говорящий на жутком своем тамбовском диалекте, я и в школьную и в городскую атмосферу вписывался с трудом. Черняховск, где стояла папкина часть, и где мы обосновались, — городишко небольшой, но для меня, не видевшего в жизни ничего крупнее Моршанска и Большого Шереметьева, это была неизведанная вселенная, полная чудес.
Чудеса начались с первого же дня. Утром я проснулся от непонятного пронзительного свистка.
— Поезд, — объяснил папка.
Поезд, на котором мы приехали сюда, гудел басом («гудить», на нашем деревенском наречии), а этот визжал, как недорезанный поросенок («свистить»). « Видать, ишшо, маленький», — подумал я и выглянул в окошко. Поезда я не увидел, а увидел лишь паровозный дым, выбивавшийся откуда-то снизу, словно из-под земли. Я побежал на улицу поглядеть на непонятность. Оказалось, рельсы проложены по дну глубокого рва, чтобы чуть дальше нырнуть под мост («куда-то в зямлю»). «Чудно: внизу поезд, а сверьху, на мосту, трехтонка». – поразился я. Да это была даже не зисовская трехтонка, а трофейное тупорылое чудище, до тошноты противное…<…>
Сходив утром на службу, доложив, что прибыл, что семью привез, папка, у которого еще не кончился отпуск, повел меня показывать город. Часть, в которой служил отец, и дом, где было наше жилье, находились на окраине, и до центра надо было изрядно пошагать. Зато и увидеть удалось сразу столько, что и не знал, чему дивиться. Очень понравились мне тротуару, выложенные ромбовидными плитками. Правда, некоторые плитки шатались и, когда на них наступали, брызгали затаившейся под ними дождевой водой. Но все равно, аккуратные, ровные. Идти по ним удобно. И даже плюхающие грязью плитки я простил: сам виноват, гляди под ноги. И совсем ошеломили меня деревья, что отгораживали тротуары от выложенной брусчаткой мостовой. Липы я, конечно, узнал, а каштаны увидел впервые. Долго любовался их разлапистыми листьями, колючими плодами на ветках.
— Глянь сюда, — показал отец.
Я посмотрел и опешил: на ветке каштана росла рябина.
— Видно, хороший садовод за городской зеленью ухаживал, — пояснил папка. – Привил к каштану рябину. Они же одного семейства. Увидишь и другие диковины. Тут на улицах – целый ботанический сад. Видишь, какая форма у этой березы? Одни ветки удаляли, а другие отгибали – и вышла такая вот гитара грифом вниз. …<…>
— А вот твоя школа, — показал отец.
Наверное, я от удивления и восторга распахнул на всю ширь не только глаза, но и рот. Да и как было не дивиться и не восторгаться! Высокое трехэтажное здание темно-красного кирпича с черепичной крышей – не чета нашей деревенской, мой бывшей, моей сгоревшей школе. То, что открылось моему взору, внушало трепетное, сродни церковному, чувство.
— Вот это да! – восхитился я.
У школы было два входа, к которым вели все такие же ромбовидные дорожки. Между дорожками кустики и цветочки, правда запущенные, а за дрожками – справа и слева от левой – были наполненные водой бетонные бассейны. Позже я узнал, испаряющаяся из бассейнов регулярно обновляемая вода создает благодатный микроклимат.
Зашли вовнутрь. Время летнее, отпускное, из начальства в школе никого. Отдали в канцелярию мои документы: свидетельство об окончании семилетки и заявление о приеме в восьмой класс. И пошли в город. Лучше бы не ходили! Я никогда прежде не видел, как выглядят улицы, по которым прокатилась война. Оказывается, у сгоревшего дома может оказаться и четыре стены, а может не хватать одной, а то и двух. А может не быть и ни одной. У иных уцелели только торчащие выше деревьев дымоходы, словно персты, грозящие небу за эту поруху. Были улицы и с целыми домами. Но и живые эти дома производили гнетущее впечатление. Помню моршанские домики, белые, и голубые, желтые и розовые – красивые, светлые, жизнерадостные. А тут здания мрачные, черного и серого цвета. Если дома не штукатуренные, то кирпич все равно какой-то чернявый, по сравнению с нашим кирпичом – как цыган около блондина. «Чумазые!» — определил я.
Если поначалу понравился мне Черняховск, то теперь жутковато стало. Правда, что такое действительно жутко, я понял, когда первый раз в Калининграде побывал. Черняховск после этого уже виделся мне райской обителью. Да и привык я к нему быстро.
Известный художник, прозаик, критик, автор многочисленных статей по теории изобразительного искусства и литературе Александр Васильевич Медведев сегодня живет в Санкт-Петербурге. Черняховску, в котором родился и провел первые пятнадцать лет жизни, он посвятил повесть «Ни коня, ни сабли».
Александр Медведев. Из повести «Ни коня, ни сабли»
Мы жили тогда в Черняховске Калининградской области. Города и сёла там связаны узкими асфальтовыми или мощёными дорогами. Я часто вспоминаю эти извивающиеся ленты с деревьями по обочинам. Тема дороги постоянно присутствовала в разговорах, мыслях, играх, так что не просто было усидеть на месте, и я ехал. Ехал на машине, на велосипеде, на танке – по комнате на перевёрнутом венском стуле или сидя верхом на футляре швейной машинки. И теперь я иногда отчётливо представляю себе те извилистые дороги с зелёными туннелями сомкнувшихся крон деревьев, стоящих по их обеим сторонам. Бывая там редкими наездами, я заметил – деревьев поубавилось. Старые, пустотелые стволы убирают, чтобы они не упали однажды на дорогу. Местами же их сносят на всякий случай, снимая потенциальную угрозу для лихих водителей. В газете «Калининградская правда» я как-то прочитал даже статью по этому поводу, она называлась «Последние солдаты Вермахта». В ней написано о том, что гибнут наши водилы не от пьянства за рулём и от презрения к правилам движения, а из-за стоящих на обочинах деревьев, высаженных немцами для укрепления и сохранения дорог. от этих-то «зелёных солдат» и таранят своими суперскоростными немецкими же «мерсами» наши герои. В статье предлагалось спилить деревья по всем областным дорогам, добить эту «зелёную зондеркоманду», и тогда – степь, да степь кругом – летайте, братки, и пальцы веером! Часто, стоит только взглянуть поверх деревьев на плотные, чётко очерченные июльские облака, и в памяти возникают те – прусские, калининградские руины замков, заросшие бузиной и диким виноградом. И тогда вновь слышу ровный пчелиный гул в гигантских букетах придорожных лип, следую вдоль плавных изгибов камышистых рек с притопленными лодками по низким берегам. Города рассыпаются пригородами, поселковыми улицами и хуторами, бросают по обеим сторонам дорог осколки черепичных крыш, и те мерцают в густых кронах садов и парков. Дороги режут ломтями сырые поля с перелесками на холмах, на них изредка, смешными марципанами на куске бисквита вспаханной земли, возникают дачки, дощатые огородные времянки с тусклыми стеклами веранд – зеркалами для изгородей и синеющих лесопосадок. Прозрачные массивы хвойных и лиственных деревьев заманят земляникой, и ты идешь туда, забыв привитые детские страхи о лесе, переполненном неразорвавшихся снарядов, с гадюками и медянками под каждым пеньком.
В 2016 году библиотека проводила творческий конкурс «История моей семьи в истории края», посвященный 70-летию Калининградской области. Его участники рассказывали о своих родителях, дедушках и бабушках, внесших свой труд в становление Калининградской области. Рассказывая о родных людях, черняховцы говорили и о городе, в котором провели детство. С согласия участников конкурса мы будем публиковать их воспоминания.
Ольга Ивановна Сидоренко старожил Черняховска, член Общественного Совета, председатель ТСЖ «Пестрый ряд», активный человек, всей душой любящий свой родной город и прилагающий немало сил для того, чтобы он стал еще лучше. нко старожил Черняховска, член Общественного Совета, председатель ТСЖ «Пестрый ряд», активный человек, всей душой любящий свой родной город и прилагающий немало сил для того, чтобы он стал еще лучше.
Ольга Сидоренко. «Город военных»
В самых ранних моих воспоминаниях 1950-60-х годов Черняховск – город военных. Это воинские части в микрорайоне, где мы жили: вдоль улиц Краснофлотской (Гагарина), Артиллерийской (Тухачевского). Это часовые с карабинами на плече, круглосуточно дежурившие на КПП у самых уличных тротуаров. Это строевые песни, по вечерам доносившиеся до нашей Элеваторной с плаца «наливного» батальона, слышен был даже голос запевалы. С этими песнями солдаты строем ходили по улицам города и по нашей Элеваторной тоже. Я всегда с интересом всматривалась в лица этих солдат, отмечая среди них азиатские, кавказские типы. Ребят призывали из разных республик Советского Союза. Было забавно, когда они шли в противогазах, а через плечо у них была перекинута свёрнутая рулоном шинель. Иногда солдат везли на больших, крытых брезентом машинах. По ночам по улице двигались танки и другая военная техника. А вскоре мы слышали канонаду и видели сверкание зарниц в темном небе – все знали, что где-то на полигоне идут учения.
Здания казарм вдоль улицы Краснофлотской (Гагарина), доставшиеся городу с довоенного времени, были настоящим его украшением. Ещё бы! Как мы узнали много позднее, эти здания были творением выдающегося архитектора Эмиля Кадерайта. Несмотря на строгую армейскую дисциплину, солдаты гроздьями висели из открытых окон этих казарм, задирали проходящих мимо по улице девчат, шутливо назначали им свидания. По воскресеньям солдат отпускали в увольнение, и они группами гуляли по городу, в парке, ели мороженое, катались на каруселях. Привычным был военный патруль на улицах города: два солдата и старший, офицер, с красными повязками ходили по городу, следили за порядком.
Каждая войсковая часть брала шефство над какой-либо школой. Часть, где работал отец, шефствовала над школой № 1, в которой училась я. Солдаты помогали обустраивать пришкольную территорию, спортивный городок. Шефы подарили нашей школе солдатские лыжи в количестве, достаточном на несколько классов одновременно. Зимой, когда выпадало достаточно снега, мы на этих солдатских лыжах бегали по близлежащему парку «на время» в зачёт норм ГТО. Руководил нами всеми любимый учитель физкультуры фронтовик Иван Иванович Скрябиков. Учащиеся школы традиционно занимали первые места на городских лыжных соревнованиях.
В детский сад меня не водили, и отец частенько брал меня к себе на работу. Мне там очень нравилось: большая просторная территория, идеально чистая и прибранная, аккуратно белёные известью бордюры, зелёные газоны, окружённые стриженым кустарником. Но самое удивительное, что было много цветов. Красота! С тех пор, завидев где-нибудь фиолетовые тюльпаны с жёлтыми тычинками, я вспоминаю отца. Таких тюльпанов не было нигде, а на клумбах в его воинской части они росли. Однажды, отец принёс букет этих цветов домой, я поставила вазу на подоконник, чтобы всем с улицы была видна такая красота!
Я бегала по просторам части, хорошо ориентируясь: где клуб с кинозалом, где ангары с военной техникой, а где – кочегарка и др. Иногда, чтобы меня занять, отец давал листок бумаги и простой карандаш. Я выходила на балкон его кабинета и что-нибудь рисовала. Помню тяжёлые казённые деревянные стулья, что стояли во всех кабинетах штаба, — с острыми краями и жёсткими дерматиновыми сиденьями. Сидеть на таком стуле было невозможно, и я забиралась на него с ногами.
По воскресеньям в солдатском клубе части крутили фильмы. Дети с нашей улицы Элеваторной часто просили меня, чтобы отец провёл их «в кино». У проходной собиралось от пяти до десяти человек, и отец проводил нас всех через КПП в кинозал.
Маина Агафоновна Костина — педагог, отличник просвещения СССР, отличник народного образования РСФСР, почетный гражданин Черняховска, инициатор поисковой деятельности в городе, человек, внесший огромный вклад в патриотическое воспитание нескольких поколений черняховцев. Она приехала в Черняховск вместе с родителями в 1948 году в возрасте 13-ти лет. Полюбить обезображенный войной город смогла не сразу, о чем писала в дневниках и стихотворных письмах друзьям, вспоминала много лет спустя на встречах с молодежью. Сканы этих писем-дневников бережно хранятся в Центральной городской библиотеке.
Маина Костина. Из писем друзьям в Геленджик:
Привет, подруги, помните меня?
В чужом краю живу отныне я.
Здесь все напоминает о войне,
Несправедлива жизнь, друзья, ко мне….
Как обещала, я вам пишу,
О жизни рассказать спешу
В краю немецком, в чужой земле,
Где все разбито и мрак везде.
Вдоль улицы Центральной сожженные дома стоят,
И стекла в окнах не блестят,
В них не живут, лишь ветер воет,
Глядишь на все и сердце ноет.
Зачем воюют, чтобы разрушать?
Зачем нам войны, чтобы убивать?
Такие мысли приходят мне,
В немецком крае, на их земле…
…Немецкий край. Все серо, все тоскливо,
Опять шинели, словно мира нет.
Звенят медали у ребят военных.
Они со мной за партою сидят…
… Илья написал, был воскресник у вас.
А в школе этой каждодневник у нас.
Развалины здесь рушат солдаты,
Мы кирпичи выбираем, ребята,
Сажаем деревья, где были дома,
Вот так в Инстербурге живется, друзья.
…А приключений много здесь нашла.
Про подземелья, помните, читали?
Про замки, рыцарей, про темные дела?
А вот недавно не во сне подземный ход с друзьями отыскали.
Досталось нам по первое число,
Когда военные нас откопали.
Было страшновато, я не скрою,
Когда обрушилась земля.
С трудом мы откопали Женьку, Борю.
Потом орали все до хрипоты, —
И нас услышали, спасли…
Луч радости сегодня осветил,
И сердце вдруг затрепетало.
И голос прозвучавший пробудил,
И веселее мне на свете стало.
Мальчишка пел! О, как он пел, ребята!
И с кладбища военного неслось,
И ликованье, и любовь, и радость,
Люблю я жизнь, — оттуда донеслось.
О, я влюбилась в этот голос чудный,
Не знаю я, кому принадлежит.
Хочу увидеть этого мальчишку.
Мне захотелось вновь на свете жить…
Здесь столько грибов! Вам просто не снилось.
Я в сказку попала, может приснилось!
Грибы разных видов, разных цветов,
Чуть повернулась, – сюрпризик готов!
Искать их не надо, все строем стоят.
«бери сколько хочешь,» — безмолвно кричат.
Только по лесу гулять нам нельзя,
Мины повсюду – это война…
Не думала я и, скажу, не гадала,
Как снова на землю фашистов попала.
Мечтали они о Москве, о Кремле.
Теперь они где-то, мы – на прусской земле.
Нам не нужна была эта земля.
Немцы наказаны, правда жива.
Нечего было лезть на рожон.
Теперь здесь по праву Советский район.
Дневник сохранен благодаря мудрости моего любимого отца Никифорова Агафона Ивановича.
Светлана Валерьевна Кожевникова – педагог, эколог, краевед, литератор, член Общественного совета, руководитель добровольческого объединения «Движение серебряных», НП «Центр международных коммуникаций и проектов «Диалог»», человек с активной жизненной позицией. В проекте к 70-летию Калининградской области она участвовала с воспоминаниями о маме Кожевниковой Валентине Георгиевне. Нашлось в этом рассказе и место для первых впечатлений о нашем городе, в который Светлана Валерьевна приехала с родителями восьмилетней девочкой.
Светлана Кожевникова «Знакомство с Черняховском»
Далёкий 1965 год, город с незнакомой архитектурой, на самом Западе России. Кто-то говорил, что здесь полно янтаря, рядом море, жильё строится. Но родителям выбирать не приходилось: служить, так служить! Черняховск, так Черняховск! Всё было интересно: чужая архитектура, история, дороги особенные, памятники. Мне тогда был восьмой год. Школьное детство помнится хорошо, особенно неторопливые возвращения домой с уроков. Жили мы на улице Чапаева. Вроде недалеко от школы, но пройти мимо запрещённой территории мы не могли, искали гильзы от патронов, лазили в бункера и подвалы. Отголоски войны ещё долго манили нас своими секретами. Взрослым было проще, дом – работа, работа – дом! Мы так думали. Родителям город показался каким-то раненым, недостаточно ухоженным, но очень зелёным. Они любили природу, поэтому им понравились почти дикие парки города, его ближайшие леса, озёра, где вместе с нами, детьми, проводились редкие выходные. Жизнь в городе быстро вошла в свою колею и семья активно влилась в социальную жизнь общества.
Новый этап нашего проекта — это воспоминания, которые по просьбе библиотеки пишут в эти дни и присылают нам для публикации черняховцы разных поколений. Вспоминают дети 1970-х.
Марина Николаевна Шнаркевич (Корнилова) -учитель музыки МАОУ «Привольненская СОШ», детство которой прошло в Черняховске, на улице Осипенко, вспоминает дворовые игры, городские праздники, родную школу №4.
Марина Шнаркевич «Счастливые мгновения детства»
Когда я вспоминаю детство, в памяти в первую очередь всплывают не лица, а отдельные факты, необыкновенные, захватывающие…
Моё полудеревенское детство пришлось на 70-е годы прошлого века и прошло на окраине города, на тихой, состоящей из четырёх восьмиквартирных домов довоенной постройки, улице Осипенко. Здесь у всех были сады и огороды, и почти все имели хозяйство – куры, поросята и коровы. Наша семья – не исключение. С самого раннего детства я знала, как прополоть огород, встретить корову из стада, сгрести в стог сено. И сейчас проплывают перед глазами поляны, где некогда косили и убирали сено.
А вот я сижу на возу и что есть силы жму на толстую жердь, а отец с земли притягивает ее веревкой, где-то и мама поможет. Вот так вместе прижимаем, и воз увязан. Пахнет свежескошенной травой. Довольная, я на возу отправляюсь домой, а отец рядом с возом. Не скажу, что в жизни мне это сильно пригодилось, но ослушаться родителей и не помочь им по хозяйству мы не смели. Детство наше было трудовое, но очень весёлое и беззаботное.
Особенно памятны мне дни лета. Дивное утро. Голуби воркуют на крыше, ласточки строят свое гнездышко. Свежий ветерок струится в отворенное окно. Я чувствую его свежесть и ласку.
Закончив домашние дела, мы бежали на улицу, собирались большой ватагой и начинались наши игры: «Казаки – разбойники», «Пекарь», «Штандер», «Знамя», любимая мальчишками «Войнушка». Как же было весело, с улицы уходили затемно, с сожалением ожидая, кого же первым позовут родители домой…
Но как же было здорово вечером ложиться спать, а утром просыпаться под пение петухов, гогот гусей и мычание коровы. Зимой свои прелести и развлечения. Во времена моего детства лето было летом, а зима – зимой. Снег и мороз никого не удивлял. Снежки и снежные крепости, хоккей и «фигурное катание», и главное развлечение – лазание по сугробам, особенно по дороге домой со школы. Прямой дороги не было, вернее она была, но только не для нас. По уши в снегу, промокшие до ниточки, мы возвращались домой, ожидая гнева родителей. Но самым страшным наказанием и зимой, и летом был момент, когда родители за какие-то шалости говорили: «Гулять сегодня не пойдёшь..» Страшнее наказания мы не знали!
Жили мы на окраине, в город ходили только с родителями и только по делу: купить что-то. И скажу что это было настоящим праздником для нас. Во-первых, надо было нарядно одеться, обязательно хорошо себя вести, а то в город не возьмут, а там ведь на каждом углу мороженое, и пирожные, вкуснее которых в жизни ничего не пробовали! А ещё в городе – кондитерская фабрика, где работала моя мама. Неповторимый и несравнимый ни с чем запах конфет плыл по городу! Казалось, понюхал – и наелся!!! Этот запах я помню по сей день! Ну, и конечно, само посещение фабрики. Мама работала в карамельном цехе, была передовиком производства, очень уважаемым человеком. Я этим ужасно гордилась, и мне всегда казалось, что именно поэтому меня пропускают на фабрику и предлагают есть конфеты сколько душе угодно!!!! Особенно я любила цех, где делали конфеты «Дружба», орех кешью в шоколадной глазури. Орехи в огромных вёдрах я больше никогда и нигде не видела.
Хорошо запомнился наш город в дни Пионерии. Катание на каруселях в городском парке, кино, мороженое и всё это бесплатно!!!! Ох, как мы с нетерпением ждали этого праздника!
Ещё одно, очень трогательное воспоминание из детства – это учёба в музыкальной школе. В то время это был какой-то особый, очень тонкий и интеллигентный мир, куда принимали по конкурсу, за обучение надо было платить деньги, и не каждая семья могла себе это позволить. Наши родители отдали учиться музыке и меня, и старшего брата. Школа нам скоро надоела, но даже заикнуться о том, что надо бы это бросить мы не могли. Чувство ответственности, и понимание того, что родители оплачивают обучение, заставило нас успешно окончить музыкальную школу. Теперь я понимаю, что это был мой первый шаг в будущую профессию: 37 лет я работаю учителем музыки. С большой теплотой и уважением я всегда вспоминаю наших педагогов: Карко В.В., Карко Е.А., Фомина Л.Н., Мацегора С.М.
Воспоминания о начальной и средней школе в моей памяти как-то не задержались. Единственное, что помнится очень отчётливо и сегодня вызывает улыбку, так это то, что директор моей школы № 4 Гавина Елена Фёдоровна жила в нашем доме. Вечером она возвращалась с работы, заходила во двор, а мы разбегались врассыпную, чтобы нас не дай Бог не увидели и не подумали, что вместо подготовки к урокам мы просто бегаем по улице. Старшие классы запомнились лучше. Мы здорово чудили, дружили и влюблялись, активно занимались спортом, работали в подшефном колхозе на уборке свеклы. А наши школьные вечера, где играл свой вокально-инструментальный ансамбль, который был гордостью не только школы, но и города!!! Все было, как — будто бы вчера.
Нам никто не говорил высокопарных слов, нас, кажется, не учили патриотизму, но мы выросли настоящими патриотами, любящими свой город и свою страну. Перед глазами был пример трудолюбия и ответственности наших родителей дома и учителей в школе.
Только теперь я отчётливо понимаю, что детство – это промчавшийся миг жизни, такой неповторимый. И только в памяти остаются эти счастливые дни, благословенные мгновения детства.
Журналист, фотограф, историк, краевед, автор творческих проектов и очерков, посвященных Черняховску, Сергей Владимирович Недосекин вспоминает о Черняховске конца 1970-х — 1980-х годов.
Сергей Недосекин. «Я вернусь, конечно, вернусь!»
Первое впечатление о городе, который потом стал моей жизнью, и уже давно не я живу в нем, а он живет во мне, было, как не странно крайне негативным. Наша память устроена так, что с возрастом на первый план выходят картинки из детства. Причем с каждым прожитым годом они становятся все ярче и самое главное – их становится больше. Это означает, что пришло время браться за перо, карандаш, ручку или садиться за компьютерный стол и опускать пальцы на клавиатуру. Время записывать воспоминания, чтобы они не исчезли, когда придет срок покинуть этот мир. Я уже давно взялся за перо и стучу по клавиатуре, но все что накропал пока остается наедине со мной. Но не подумайте, будто я собирался на тот свет. Отнюдь! Успею ещё. Просто нет у меня пока желания делиться своими воспоминаниями и мыслями. Однако, кое- что я все же поведаю, выполняя просьбу учреждения, которое очень люблю – нашей городской библиотеки. Не уверен, что все, о чем расскажу будет насыщено невероятным позитивом и дифирамбами в адрес нашего славного Черняховска. Что поделать – я привык говорить правду, какая бы она ни была.
Как я уже сказал, мое первое впечатление о Черняховске было весьма негативным. Мне было только семь лет. Заканчивался 1977 год. Наша семья – папа, мама, я и младший брат переехали сюда в этот зеленый городок из страны Варшавского договора – ГДР, где мой папа служил в одной из воинских частей, базировавшейся около немецкого городска Кётен. А туда мы перебрались из Таврических степей, с юга Украины из города Херсона. Между прочим, город
этот также живет во мне, как и Черняховск. Ныне на вопрос о родном городе я отвечаю: «Их два. Город, в котором я родился и провел первые несколько лет своей безоблачной детской жизни – это Херсон. И город, в котором я вырос, в котором ходил в школу, и в котором живу и работаю по сей день — Черняховск». Да, я не коренной черняховец, но какая, в общем-то разница – ведь вся моя сознательная жизнь прошла как раз тут, на берегах Анграпы, в окружении лесов и полей. И лишь иногда в памяти всплывают бескрайние степи Таврии, расстилающиеся под бездонным синим небом, с которого на землю льется жгучее золото солнечных лучей. С высоты падает и разливается по земле пронзительная песня жаворонка, а навстречу ей летят крики дроф, жужжание, звон и треск эфирных насекомых. Но, это уже в прошлом и картинки эти видятся мне именно картинками, а вот воспоминания о черняховском детстве иные. Это не картинки, это больше окошки в мир счастливой поры, именуемой детством. В этих окошках небо то хмурится, то плачет, а бывает счастливо-солнечным. И цвет у него иной, не такой, как над Таврической степью. Он нежнее, прозрачнее и даже звонче. Звонче от детских криков. Это мы с мальчишками гоняем по пустырям, прыгаем по крышам сараев к вящему неудовольствию их владельцев. Зимой стучим клюшками по шайбе или с визгом разворачиваемся на льду, и из-под лезвий коньков взрывом вырывается сноп ярких сверкающих ледяных брызг. У современного читателя, наверное, сразу возникнет вопрос к автору: «Ты о чём? Какой лёд? Какой снег?» В Черняховске и зимы то почти не бывает. Отвечу, конечно, отвечу: «Помните – мы с вами смотрим в окошки, открывающие нам мир детства? Это было. Было так давно и вроде бы совсем недавно». Климат тогда был иной. Похвастаться тридцатиградусной жарой Черняховск не мог, да что там тридцатиградусной – плюс двадцать пять уже было жарко. Зато зимы были настоящие. Был снег и были морозы. Пусть не сибирские, но морозы. И не пару недель за три зимних месяца, а почти всю зиму. И снега наметало – сугробы. Мы строили снежные крепости и заливали катки во дворах. Последние иногда приводили к скандалам – соседи, у которых детей не было были категорически против таких спортивных сооружений во дворе. Но те, чьи отпрыски топтались в радостном ожидании катка, стойко держали удар и всегда выходили победителями в тех дворовых конфликтах. Вечерами, когда на город опускалась вечерняя тьма и в нем зажигались редкие фонари, ибо тогда их было не столь много, как сейчас, над дворами раздавались детские вопли – орали хоккеисты и болельщики. Знаете, почему-то вспомнилось – а ведь, мы тогда старались не использовать, или, по крайней мере, как можно меньше обращаться за помощью к не парламентарным выражениям, коими богат русский язык.
Как-то совсем по-иному мы воспринимали всё происходящее. Придёшь, бывало с такого вот хоккейного матча во дворе – нос расквашен, глаз подбит, вся физиономия в крови (снегом пытался смыть ее с детской своей мордашки). Мама взглянет и только руками всплеснёт: «Господи ты боже мой! Где тебя носило?». Умоет, залепит пластырем и, в качестве профилактики, даст пару раз ремнём по заднице, чтобы в следующий раз был осторожнее. И даже не думали в таких случаях о врачах – «зелёнка», йод и пластырь, а если случалось в летнюю пору ободрать в кровь коленки – поплевали на лист подорожника и прилепили его на рану.
Хм, как-то не по сюжету вроде? Впрочем, и ладно. Вот так и буду – калейдоскопить. Что откроется в окошке, то и расскажу. Вот из первого окошка доносится голос папы. Он рассказывает мне куда мы отправимся, оставив гарнизон. Удивительно, но я хорошо помню те чувства, с которыми я встретил эту новость. Мне почему-то, да и не только мне – всем ребятишкам гарнизона очень хотелось поскорее уехать в родной Советский Союз. Это я потом понял, что жизнь в гарнизоне в ГДР в сравнении с жизнью в Черняховске была схожа с раем. Продуктовое и не только изобилие в магазинах сменилось очередями за сметаной и сливочным маслом, а также полным отсутствием варено-копченых изделий – как-то колбас, сосисок и сарделек. Впрочем, наличие кур на магазинных прилавках точно также оставалось под вопросом. Зато рыбы и плавленого сыра было в достатке. Самым популярным был «Янтарь». Нет, даже не пытайтесь сравнивать нынешний «Янтарь» с тем. Это невозможно. «Волна», «Дружба», «Орбита» и сладкий плавленый сырок «Омичка». Они были съедобными. Их делали из натуральных продуктов. А пальмовое масло и нефть, поверьте мне на слово, не очень вкусны. Даже та колбаса, что все же возлежала на прилавках «Гастронома», что ныне называется «Русь» или «Зари», в котором раскинулась «Виктория», стоившая, если мне не изменяет память, 96 копеек за килограмм, имела в составе мясо. Пусть и низкосортное, пусть жуя ее можно было сломать зуб об обломок кости, коих было в ней не меньше мяса, но всё же мясо. Кстати, в народе ее называли «собачья радость», а вот как на самом деле именовалось на ценнике это чудо, я уже, увы, не помню.
Зато помню филиал калинградского фирменного магазина «Океан». Небольшой такой филиальчик (сейчас в нем магазин компьютерной и бытовой техники рядом с магазином «Кристалл»), зато запах от него стоял чуть не на всю улицу Калинина. Две высокие стеклянные витрины-холодильники, а по центру весы и продавец. В одной банки с сельдью и иваси пряного посола и разного размера. Цена самой большой банки иваси – 15 рублей, обычной два рубля с чем-то. Селедка, ныне столь популярная, тогда была не в почёте. Ее черняховцы игнорировали и попасть на праздничный стол горожан было для сей рыбины огромной честью. В соседней же витрине возлежали горы копчёной и вяленой рыбы. Капитан, тунец, каранкс, морской окунь, палтус, горячего, холодного копчения. Тут же «листики» вяленого вомера, серебряные полосы ледяной. И где-то сбоку притулилась скумбрия. Нет, не такая, как ныне, а раза так в полтора-два больше. Минтай, путасу, салака и прочий сор интереса у горожан также не вызывал. Эти представители рыбного царства в основном шли на корм котам.
Город рос, взрослел и менялся на моих глазах. На пустырях вырастали новые дома. Старые как-то незаметно куда-то исчезали и им на смену либо являли себя пятиэтажки из силикатного кирпича, либо они просто уходили в небытие. На перекрестке Замковой и Льва Толстого стоял маленький невзрачный одноэтажный домик. В нем был магазинчик с одним прилавком, за которым стояла продавщица, товары же по большей части разлеглись где-то на полках в пыльном полумраке крохотного торгового зала. И если уж туда каким-то чудесным образом попадали дефицитные товары (что на моей памяти было только один раз), то возникавшая очередь своим основным «телом» выползала наружу, ибо внутри могли стоять, дыша друг другу в затылок, только пять-семь человек. Вот этот домик и исчез в никуда и сделал это именно незаметно. Все внимание граждан в то время было приковано к новостройке – пятиэтажке, в которой ныне находятся магазины. Также незаметно исчез дом на площади Ленина, вероятно последний свидетель жилой застройки Альтер Маркт. Его место долго пустовало. А потом его занял всадник, коего черняховцы, полюбив прозвали Толиком – я говорю о памятнике Барклаю де Толли.
Вот ещё одна картинке, оставившая в моей детской памяти яркий след. На месте нынешнего кафе «Геркулес» был магазин военторга, была, знаете ли такая организация в СССР. А напротив в сквере, там, где сейчас детская площадка стояла клетка – там под землёй находились резервуары для бытового газа. Наверху же, за забором располагались заправочные вентили. В каком точно году это случилось я не помню, но память услужливо выводит год 1979. При заправке газ с громким хлопком и шипением вырвался наружу.Масса людей пострадала. Были смертельные исходы – не помню, но скорее всего нет, ибо я бы знал. Спросите почему? Всё просто – моя мама тогда работала в железнодорожной больнице, это на площади Ленина, а всех пострадавших (было их много, ведь всё произошло средь бела дня), сразу доставили в ж/д- больницу, а из гастронома моментально изъяли всё молоко, чтобы поить им пострадавших.
В начале восьмидесятых мы сменили квартиру. Вновь была бронь, но уже в центре города – на улице Карла Маркса. Моя любимая средняя школа №7 рядом, можно утром в постели поваляться подольше. И вот вроде бы центр, а район тихий. Не помню, то ли перестраивали, то ли достраивали дома, что фасадом на Советской, а двор делили с Карла Маркса. Ну натурально мы детьми лазили вечерами и по выходным по этой стройке, когда работа там затихала – это было нашим любимым место для игр. Хорошо помню, как строился дом, в котором сейчас находится популярный в народе магазин «У бабушки», кажется так он называется. Когда рыли котлован под фундамент, там обнаружили находку времен Великой Отечественной войны. Авиабомбу, или мину какую. Любопытство превыше всего! Нет для него преград, и мы во время школьной переменки ломились туда посмотреть, невзирая на угрозу получить в дневник гневную запись красной пастой, а то и схлопотать вызов в школу родителей.
На месте многоэтажки (угол Комсомольской-Тельмана) был пустырь, облюбованный нами для замысловатой, но подвижной игры «пекарь». Почему она так называлась я до сих пор не знаю, несмотря на то, что солнце давно уже припекает лысину на моей голове, а то, что осталось от шевелюры сплошь покрыто инеем седины. Да и правил я её не помню. Вспоминается лишь, что собирали мы мелкие палочки, складывали их в пустую жестяную баночку, последнюю устанавливали на кирпич и кидали в неё, как в городках биты. Что дальше, увы, стёрто временем, осталось лишь – разбегаемся в разные стороны с визгами.
Я рос и взрослел, и город, уже несколько лет, как ставший моим рос и взрослел вместе со мной. Но рос скорее в ширь, чем вверх. Высокие пятиэтажки становились ниже, немецкие двух и трехэтажные дома захлебывались в кронах деревьев. Необъятные просторы пустырей, в детстве сравнимые с морской ширью съёживались до крохотных полян. Я ещё способен был погонять по крышам голубей, но уже кузнечиков и бабочек не замечал. Они стали мелкими для меня. Да и откровенно говоря, с приходом очередной весны моё внимание больше отвлекалось на сверстниц в юбочках и платьицах.
Мы снова сменили жилплощадь. Теперь это уже своя квартира. Пусть коммунальная, но своя. Улица Победы. Я сразу в нее влюбился, и никогда не понимал тех, кто ещё некоторое время назад воротили лицо от одного упоминания этого микрорайона. Знаменитый магазин «Уют». Аккурат напротив нашего дома – только дорогу перейти. И автобусная остановка напротив. Из центра к нам можно было добраться на «шестом» маршруте или на «четвёрке». Большой торговый зал, который то был традиционным – с разделяющими продавца и покупателя прилавками, то его переделывали в зал самообслуживания. Сбоку аптека, странный график работы которой наводил на мысль, что его составляют от балды.И второй этаж кафе-столовая! О! Каждый день со стороны КПП аэродрома «текла зелёная река». Это личный состав расходился по домам, чтобы на утро вновь идти на службу, или, в случае тревоги и ночью приступить к службе Родине. Но один день в месяц эта спокойная «река» меняла направление, сворачивая в сторону «Уюта». Это было 14 числа каждого месяца. Военные шли в кафе, чтобы оставить там часть своей получки. От «Уюта» течение сей«реки» становилось уже несколько замысловатым. Победу окружали поля. Не было тогда никакой Российской – сплошное поле, через которое текла не то речушка, не то ручей, наполненный больше отходами горюче-смазочных материалов, чем водой. Встретить на его берегах какую-нибудь живность было практически невозможно. Пацанами, мы бродили по его берегам, вплоть до впадения сего потока в озеро Летчицкое, и жгли скапливающиеся на поверхности горючие лужицы. Тогда к небу поднимались клубы мрачно-чёрного, невероятно вонючего дыма. Когда настали девяностые, прозванные в народе лихими, мой братец с дружками ловил в Летчицком рыбу и толкал ее местному народонаселению около магазина «Заря». Рыба попадалась чудовищных размеров, с безумно-кровожадным взглядом и выпученными, как при базедовой болезни глазами. Одним словом – мутанты, кушать которых было решительно невозможно, ибо на вкус и запах это был чистый керосин.
М-да, чего только не видел Черняховск. И парады на День Победы, демонстрации трудящихся на 1 мая и на 7 ноября. И толпы пионеров, катающихся в маршрутных автобусах на День пионерии, и пустые прилавки магазинов и длиннющие очереди за колбасой. Всё было.
Крутить калейдоскоп памяти можно очень долго. Город как огромное здание с бесчисленным количеством окон. Заглядывать в них можно бесконечно, но пора, пора уходить. Может когда-нибудь я снова погуляю у окон моей памяти, но не сейчас.
Постепенно город врастал в меня. Он словно впитывался в мою кровь, растворялся во мне и становился частью меня. Он был моим городом. Я никогда не задумывался о каком-то там наследии, доставшимся нам от прежних жителей. О, нет, мне это было неинтересно, откровенно говоря, меня и сейчас это совершено не волнует. Я знаю только одно – это мой город. Он словно янтарь, которым славится наша область – сначала был для меня каким-то невзрачным обломком, но шли годы, и он шлифовался, притирался и превращался в волшебный камень, поймавший солнечный свет и тепло дневного светила. И ныне уже не я живу в нём, а он живёт во мне. Живет уютом старых кирпичных домиков, гранитом и базальтом – молчаливыми свидетелями промелькнувших эпох, ностальгией хрущёвок – памятью о счастливом детстве, ибо детство не бывает не счастливым. Он согревает меня своим теплом, и не хочет никуда отпускать. Куда бы и на сколько я не отлучался, через пару-тройку дней я слышу голос моего города. Он шепчет мне: «Ты же вернёшься? Ты помнишь. Что я жду тебя, ты мой, а я твой»! «Я вернусь, конечно, вернусь», — мысленно отвечаю я ему…
Сергей Недосекин «Я вернусь, конечно, вернусь! Часть вторая и последняя»
Никак не ожидал, что записки, основанные на воспоминаниях детства, сделанные мной для интересного проекта центральной библиотеки «Город детства моего» вызовут такую бурную и положительную реакцию у читателей. Я-то, наивный, полагал – просьбу выполнил и ладно. Ан, нет – придется снова ворошить прошлое, пытаться открыть еще одно окошко дома памяти. Впрочем, я не расстроился – погружаться в память детства, это, как окунаться в воды теплого ласкового моря. С каждой прокруткой волшебного калейдоскопа ты вновь и вновь возвращается в счастливую беззаботную пору, когда твою голову не обуревали бытовые мысли – за тебя думали родители, ты же жил лишь мечтами.
Любопытный факт, на днях мне рассказали об одном эпизоде из моего детства, а я его совершенно не помню! Это был май 1981 года, позади осталась начальная школа и мы прощались со своей первой учительницей Ниной Михайловной Бездольной. Она была для нас не только учительницей, она была для нас школьной мамой. Прощались мы с ней в «Колобке», излюбленном кафе черняховцев. Как сейчас помню там стоял аппарат для приготовления мороженного, называемого ныне мягким. Подавали его в алюминиевых креманках на эбонитовой ножке, а в качестве «соуса-приправы» предлагалось на выбор – сироп, тертый шоколад или тертые орехи. Самым шиком было жахнуть на белоснежную ледяную горку всего понемногу. Правда, я предпочитал сироп. Помню однажды мы заглянули туда с мамой и моим одноклассником, который ныне мне еще и кум, а заодно и мой крестник – так уж получилось, Сашкой Тиманисом. Кстати, лопать мороженное мы почти всегда ходили вместе. Аппарат, видимо, только заправили необходимыми ингредиентами, и он не успел как следует их смешать, поэтому мороженое изобиловало маленькими крупинками сливочного масла. Настоящего, а не спреда, мы и слова-то такого тогда не знали. Да, я отвлекся.
Так вот, весь класс отправился в «Колобок» кушать мороженое, пирожные, пить лимонад и слушать последние наставления от своей первой учительницы. Почти весь класс плакал. И ничего удивительного в том не было – ведь мы были еще маленькими детьми, невзирая на то, что в сентябре уже переходили на следующую школьную ступень. Ах, снова забыл – я учился в любимой средней школе №7, ныне ставшей лицеем, и которая почему-то была извечным негласным соперником во всем – в учебе, спорте, художественной самодеятельности, не менее любимой мной нынче гимназии №2, а тогда средней школы №2. Как я не пытался вспомнить этот прощальный поход в кафе, сколько усилий не прилагал, какой скрип не доносился из моей черепной коробки, где извилины серого вещества, именуемого мозгом, напряженно вибрировали, пытаясь вспомнить хоть что-то, ничего не получилось. Так что сей эпизод я записал со слов одноклассницы, кстати, согласившейся на пытку памятью, чтобы пополнить страницы будущего издания, которое планируется создать на основе воспоминаний участников проекта.
Ну и раз заговорили о школьных годах, то вот вам еще несколько картинок из стен школы. Почему именно седьмая школа? Не знаю, спрашивал у мамы, она тоже не помнит. Если по принципу, говоря казенным языком, оседлости, то переулок Партизанский, где жили, равноудален и от седьмой, и от второй школ. Остается предположить, что это был случай. В детской памяти плохо отложился эпизод, когда Нина Михайловна представила меня классу, ведь первый класс я окончил, будучи еще в ГДР, а в Черняховске мой школьный старт начался со второго класса. Я был мальчиком скромным и тихим, потому не смотрел в класс в момент представления, а потупил взор и рассматривал пол у себя под ногами. Помимо основных школьных предметов, у нас были еще и уроки труда, на которых мы по младости лет обучались первоначальным навыкам работы с ниткой и иголкой, а проще говоря, учились пришивать пуговицы, нещадно коля себе пальцы, ибо не все пользовались таким «гаджетом», как наперсток. И никто, заметьте, никто из родителей не мчался в школу с претензиями, что его ребенок получил «травму» пальчика. Вырезая из цветной бумаги треугольники, мы клеили аппликацию – примитивную елочку. В третьем классе мы осваивали более сложное искусство – выжигание и чеканку. Я мечтал о выжигательном аппарате, и родители купили мне его. Точнее это был супераппарат, совмещавший в себе две функции – выжигание по дереву и электрогравировку. Простой выжигательный аппарат стоил шесть рублей, а вот на сколько потянул мой агрегат, я, увы, не помню. Червончик, наверное, не меньше. Что же касается чеканки, то это был весьма забавный процесс. По заданию учителя родители купили тюбик зубной пасты. Это сейчас они сплошь пластик, а тогда вся зубная паста – «Мятная», «Апельсиновая», «Поморин» и прочая упаковывалась в жестяные тюбики. На уроке мы аккуратно выдавливали пасту, а затем «распаковывали» тюбик и получали жестяную пластинку. Тщательно очистив ее от остатков пасты, мы также тщательно ее выпрямляли, превращая в некий жестяной листок. Затем наносили на него рисунок и ручкой обводили контур. А основное тело рисунка с помощью уж не помню чего выдавливали, делая рельефным.
Или вот к примеру такой эпизод. Я в четвертом или пятом классе, за окном ноябрь. Первый урок алгебра. Вела его наш классный руководитель Пирогова Анна Константиновна. Открывается дверь в класс, мы, как и положено, все встали. Вошла Анна Константиновна, на лице слёзы и она срывающимся голосом сообщает, обращаясь к нам, в общем-то детям, совершенно официально: «Товарищи! Умер Леонид Ильич Брежнев». И весь класс в ужасе откликнулся: «Как! Почему!». Не знаю, как кому, а мне тогда показалось, что мир вот-вот рухнет. Дело в том, что в народе бытовало мнение, будто первый секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев является живым гарантом мира во всем мире. И с его смертью мир в мире закончится. Глядя с высоты дня сегодняшнего, нельзя не восхититься, как сейчас принято говорить, работой правительственной команды пиарщиков.
О школе можно писать много и долго, но воспоминания должны в большей степени посвящаться городу. Потому оставим школу и отправимся в город. В начале своих воспоминанийя рассказал, что моя семья перебралась в Черняховск по, так называемой замене, своеобразная рокировка военнослужащих – из Черняховска на смену моему отцу в ГДР прибыл сменщик, а отец убыл на его место службы. Гарнизон в ГДР, в котором служил отец, находился в стороне от каких-либо водоемов. Поэтому лето в нем проходило без пляжей и купаний. В один из летних месяцев, когда отец убывал в очередной отпуск, мы уезжали на родину в Херсон и большую часть времени там посвящали валянию на песчаном берегу реки, до середины которой долетит не всякая птица. Днепр в Херсоне широк и глубок, собственно, в этом городе начинается его устье. И вот представьте себе в Черняховске настало лето, первое лето в моей жизни в этом удивительном городке. Я знал, что через него протекает речка именуемая Анграпой. Но я ее еще не видел, хотя первая наша квартира была в двух шагах от горбатика. Только не надо меня поправлять – сколько себя помню черняховцы этот мост всегда называли горбатым, а не радужным или арочным! Итак, мы с родителями и нашими новыми знакомыми – соседями по подъезду идем на речку купаться и загорать. В моей детской голове засела мысль, которую я гоню, но она все равно не дает мне покоя: «Как же так? На улице всего каких- то плюс 20-22 градуса, а мы будем купаться». Дело в том, что в Херсоне купальная температура была такой же, какая ныне обрушивается летом на наш славный Черняховск – от +28 и выше. Только влажность поменьше была. Поэтому какие-то чуть выше двадцати были для меня несколько прохладным поводом лезть в воду. Но дети есть дети и, конечно, я предпочел бы речную воду простому торчанию во дворе. Купалка в то время была рядом – аккурат под горбатиком. Если перейти через него, то сразу справа был песчаный спуск к воде в обрывистом берегу. Даже не купалка, а настоящий городской пляж! Отдыхающие, принимая солнечные ванны белыми, как сметана телами, рассыпались по поляне. Кстати, тогда СЭС, прародительница нынешнего Роспотребнадзора, вкупе с руководителями партии, города и района не препятствовала жителям города купаться в мутных водах Анграпы там, где они хотели. А воды действительно были ох какие мутные!Речка была грязной до невозможности – сливы в нее были невероятны, полагаю с экологической стороны тогда контроля за предприятиями не было. Это в реальности, а в мультфильмах или киножурнале «Фитиль», конечно, все было иначе. И если еще у горбатика можно было хоть как-то окунуться, то после никто, находясь в здравом уме и не подумал бы залезть в воду. Помню папа ловил рыбу ниже по течению от переката, гордо именуемого в городе водопадом, леска, вытащенная из воды, всегда была покрыта жирным масляным налетом.
Первое что поразило мое детское восприятие – величина речки. Неужели в такой речушке можно купаться? Сильное течение и резкое понижение дна добавили сомнений. И хотя с тех пор прошло много лет, и Анграпа давно не принимает в себя сливы – вода в ней стала чистой и местами прозрачной, да и обмелела она, я не спешу залезть в нее, предпочитая озера и пруды. К слову, купалок, подобных той, что была у горбатика, по берегу реки было много, а главным городским пляжем все же была «Белая стенка», куда мои родители, а соответственно и я, никогда не ходили.
Однажды я стал свидетелем похода большой группы ребят в сторону Шприндта. Гостил тогда на даче у друзей моих родителей. Дача эта находилась за парком Победы, на покатом склоне. Сверху возводились новостройки Ленинградской. По обширной поляне прошел отряд молодых людей в возрасте 14 лет и старше. Все были чем-то вооружены – куском трубы, палкам и прочим «оружием». Как я узнал в последствии – это были «воины» уличных боев. В то время на территории города бушевали кровопролитные войны: Ленина шла войной на Шприндт и наоборот, Побединские шли на разборки с центром или центр объявлял «иду на вы» Победе. Лично я никогда в подобных баталиях участия не принимал, зато знал от мамы, работавшей в ж/д-больнице о количестве раненых и о тяжести полученных ими в бою ранениях. Это было, и не стоит от этого отмахиваться. Сии бои всего-навсего отголоски древнего русского развлечения «стенка на стенку». Кстати, они осуждались в школах, на комсомольских собраниях, но… зачастую комсомольские лидеры сами вели в бой упомянутые отряды уличных бойцов.
Я застал еще и то счастливое время, когда черняховцы могли сходить в свои законные выходные в городской парк культуры и отдыха, где их чада с удовольствием катались на каруселях. Если, кто не знает, ну или позабыл – в нашем славном городе, в его городском парке были карусели. Слева от ступеней, поднявшись по которым попадешь на малую Победу, стояли «лодочки», покачаться на которых стоило пять копеек. Перед ними, там, где ныне что-то вроде абстрактной клумбы стояло детское колесо обозрения, напротив которого работал крохотный киоск – в нем продавали билеты на карусели, а заодно пирожные, лимонад и мороженое. Слева от дорожки, там ныне большая поляна, ведущей к тоннелю, располагались карусели для малышей. В восьмидесятых годах обновился парк каруселей – появились «ромашка» и «сюрприз». С развалом Советского Союза канули в Лету и все карусели.
Какое-то время наша семья жила в центре в доме на улице Карла Маркса. Почему-то в памяти моей эта улица навечно осталась летней. Я совершено не помню, как она выглядела зимой. Во дворе, он тогда еще не был закован в бетон и асфальт мы прыгали через лужи, большей частью попадая в них, а посему домой возвращались к вящему неудовольствию мамы мокрые и грязные. Часто участки земли носили на себе следы загадочных геометрических рисунков. Наверное, многие уже догадались. Да – это мы играли в «ножички». На земле чертился круг, делился на сегменты и понеслась. В ход шли перочинные ножи. Броски делась, за лезвие, за рукоятку, с локтя, с коленки, даже с головы и в полураскрытом состоянии. А рядом девочки играли в «резиночки» или классики. Такой атрибут для «классиков», как бита делался из жестянки из-под конфет монпансье или обувного крема. Были еще миниатюрные биты – в таких баночках продавались зубной порошок или вазелин. Я уже упоминал в прошлых воспоминаниях про подвижную игру с загадочным названием «пекарь». В нее мы играли в основном на пустыре на перекрестке Комсомольской-Тельмана, где ныне стоит пятиэтажка. Недавно узнал, что она носит еще одно название – «двенадцать палочек». Иногда мальчишки и девчонки объединялись и тогда играли в «хали-хало», «съедобное-несъедобное» или «фанты». Ах, да – еще была игра «колечко, колечко, выйди на крылечко».
Победа… Это целая эпоха в моей жизни. Про магазин «Уют» я уже рассказал, рассказал и про мутный горюче-смазочный поток через поле, и про мутантов в озере. Вспомнилось еще кое-что. В то время не было никакой Российской. Она только начинала зарождаться на бескрайнем поле, которое все называли пастбищем. Вероятно, от больших коровьих стад, что паслись на нем. Как и все пацаны, мы с друзьями лазали по начинающимся стройкам – играли в «казаков-разбойников» или в «войнушку», ну или просто лазали. Впрочем, особо интересного там не было, и мы предпочитали противоположные «берега» улицы. Там высились трубы КПД. Рядом были заброшенные песчано-глиняные карьеры, берега которых поросли тростником, осокой, камышом и рогозом. Сами они давно превратились в пруды. Мы ловили там на «резинку» карасей. Кстати, караси в них водились жирные и увесистые. Мама мне их жарила, и я с удовольствием ел этих попахивающих тиной рыбешек. А еще мы катались по этим прудам на плотах. Плоты делали из первых попавшихся досок. Однажды, дело было ранней весной, и вода еще не совсем избавилась от ледяного панциря. Поверхность уже оттаяла, а под ней стоял тонкий лед. Мы с Сашкой, тем самым о котором я говорил в начале, отправились на пруды. Там обнаружили чей-то брошенный плот. Ну и решили совершить небольшое плавание. Не учли только одного – ни весом, ни возрастом мы никак не гармонировали с плавучими возможностями найденного плота. В то время мы уже учились в восьмом классе и были здоровыми лосями, а не мелкими пацанами. Не сразу мы заметили, что наше плавсредство плавно погружается в воду. Обнаружили мы это только на середине пруда. Было холодно, дул пронзительный ветер, мы достоверно знали, что эти пруды не предназначены для купания, да и для открытия купального сезона было еще рановато. Пришло время запаниковать, что мы, собственно, и сделали. Сашка упал на четвереньки, не забыв при этом хорошенько ткнуть меня в причинное место шестом. Я же, задохнувшись от неожиданного и несправедливого нападения, почему-то стал давиться смехом.
— Не ржи, гад! – заорал Сашка. – Хватай шест и греби к берегу, дурак, а то потонем.
Я стал лихо грести, а Санька, стоя на карачках виртуозно то греб руками, то отталкивался от льда. До берега мы чуток не дотянули.
— Прыгай! — раздался вопль друга, и он, подавая пример, сиганул в сторону берега.
Я, используя шест в качестве основы, ринулся следом. Леглина бережку мы вместе – ровненько. Ну, прям, как рыба на прилавке – верх на берегу, а ниже пояса в воде.
— Приплыли, — глубокомысленно констатировал наш прыжок Санька.
После чего мы выбрались на берег и стали, захлебываясь смехом, стаскивать с себя брюки и выжимать их. Глину же оттереть не получилось. На мое счастье в тот день у нас дома были гости и слегка захмелевшие родители философски отнеслись к моему приключению. Вместе с гостями они подняли тост за спасение утопающих. Зато на следующий день я узнал от мамы много интересного про себя, про мой талант находить приключения и про извазюканные до невозможности свежекупленные джинсы.
Ныне в русском языке появилось такое новомодное словечко – спойлерить. Это когда тебе рассказывают сюжет кинофильма или книги до того, как ты его посмотришь или прочтешь произведение. Меня это никогда не напрягало — Сашка Тиманис приучил спокойно относиться к заранее рассказанному сюжету. Кстати, это он первым мне рассказал и заинтересовал книгой, которую раскопал на полках детской библиотеки, которая тогда располагалась в здании на улице Ленина. Называлась она «Хранители» и издана была в 1982 году. Это была первая часть знаменитой трилогии Дж.Р.Р. Толкиена «Властелин колец». Я прочел ее на одном дыхании. К сожалению, она была не закончена – ни вторая, ни третья часть в то время на русский язык не были переведены по причине сравнения страны Темного властелина с красной империей СССР, высказанное президентом Рейганом. Сейчас это издание редкость, но я его видел в руках мальчика, ставшего победителем литературного конкурса, приуроченного к Дню славянской письменности. Это было три-четыре года назад. Впрочем, я отвлекся.
Сашка умудрялся ходить чуть не на все премьеры. Премьерный показ новинок в Черняховске проходил в кинотеатре «Октябрь», а затем они шли уже в «Ударнике». Посмотрев новый фильм, дружок тут же пересказывал мне сюжет, причем делал это во время урока, за что зачастую получал гневную запись в дневник, либо, если ему удавалось быстро сделать вид будто он внимательно слушает тему, эту запись получал я. Просто Сашка так интересно и с юмором пересказывал фильм, что удержаться от смеха было невозможно, чего на уроке делать категорически не рекомендуется. После такого анонса мы уже вместе шли в кинотеатр. Ах, какой у нас был в городе кинотеатр! В фойе у стен стояли игровые аппараты. Ближе к выходу – футбол, тот самый, где с силой надо крутить рукоятку, являющуюся одновременно валиком с насаженными на него фигурками футболистов. Там же стоял стенд с игрой, названия которой я, увы, не помню – оттягиваешь штифт с пружинкой, отпускаешь и шарик летит вверх, затем по наклонной плоскости, ударяясь о препятствия и выбивая очки возвращается обратно. Справа от входа в зрительный зал стояли два агрегата с электронными играми – «Морской бой» и «Космос». В первом ты, целясь в перископ топил вражеские корабли торпедами, а во втором сажал космический аппарат на Луну. Фойе было в форме буквы «г». Загнутая его часть была отдана кафетерию, который на моей памяти работал через пень колоду. Но если работал, то там всегда стояла очередь – ведь в нем был установлен производственный миксер, хотя, скорее блендер, творивший чудесный молочный коктейль. Вкусней его я ничего не припомню.
Во времена моего детства и моей юности в нашем славном городе не было никаких кварталов – ни Калининского, ни Исторического, даже микрорайонов не было. Нет, может они и были, где-то на архитектурных планах, но мы, большинство обывателей об этом и не догадывались. У нас были свои районы – Победы, Ленинградской, позже Питерской, центр, Гагарина-Московская, Фрида. Улица Калинина, особенно та ее часть, которая лежит в стороне от здания администрации, всегда изобиловала магазинами. «Детский мир», «Гастроном», магазин канцелярских товаров, магазин «Книги» и книжный магазин военторга. Читающая была у нас страна и книги были в почете. Хотя сетовать не приходится – книги, чтобы не говорили, и сейчас в почете, только цены кусаются, да и издатели грешат огромными отступами и межстрочными интервалами, и совершенно забыли о корректорах. Впрочем, это к теме не относится. Я любил заходить в книжные магазины. Там была какая-то особенная атмосфера и свой особенный запах, приводящий в трепет любого книголюба. В конце восьмидесятых в них появились дополнительные витрины – «Книги на обмен». Горожане могли выставить там, естественно с разрешения сотрудников магазина, свои книги и попытаться их обменять на другие. Хорошо запомнил лежащие на тех витринах «Человека-амфибию» Александра Беляева, «Собор Парижской богоматери» и «Девяносто третий год» Виктора Гюго. Можно ли обменять Гюго, к примеру, на Дюма, решали сотрудники магазина. Чем они при этом руководствовались я затрудняюсь ответить. Помню только, что в начале девяностых магазины эти еще существовали и я в военторговском приобрел одну из «первых ласточек» западной фэнтези – «Валет мечей» Майкла Муркока.
Что такое «Детский мир», наверное, известно каждому. Это был, как сейчас говорят, бренд советской торговли. Магазины этой крупнейшей торговой сети Советского союза, были в каждом городе страны. В них торговали, как не трудно догадаться, детскими товарами – одеждой, обувью, игрушками, школьными принадлежностями, колясками и многим другим. В черняховском «Детском мире» покупателям предлагали кроме всего прочего еще и наборы «Сделай сам». Это модели самолетов, кораблей и даже полупроводниковые радиоприемники, которые нужно было собрать самому — схему спаять, намотать проволоку на ферритовый стержень и т. д. Одной из желанных игрушек был пластиковый «киноаппарат» с набором микропленок. Пленка вставлялась в аппаратик, крутишь ручку и смотришь в видок, а там идет мультипликационная короткометражка. Без звука, конечно, но… Это было так заманчиво, самому себе показывать мультик. Это были отрывки из «Ну, погоди», «Крошки енота» и других шедевров легендарной студии «Союзмультфильм».
Даже музыкальные инструменты можно было приобрести в нашем городе. В магазине «Культтовары», ныне там ЗАГС. По соседству с гитарами на витрине сверкали латунными боками духовые, даже была экзотика, вроде, маракасов, а в соседнем отделе винил. Его покупали, но самым шиком было достать «забугорный» товар. Им приторговывали около комиссионки в Калининграде моряки. Вероятно, фарцевали им и в Черняховске, но где я не знал. Под понятие культтовары подпадали и изделия отечественной фотопромышленности – фотоаппараты, увеличители, пластиковые кюветы для проявки и фиксажа фотографий, фотобумага, фотопленка и химические порошки – проявители и закрепители. В то советское время фотографы в большинстве своем сами проявляли пленку, сами печатали фотографии.
Ну, все. Пожалуй, хватит напрягать память, думаю, что этими воспоминаниями, я закрою тему, а если что еще вспомню, что ж – запишу и может когда-нибудь вынесу на суд читателя. А пока все, все, все. Пусть мой город останется в моей памяти вот таким – естественным и счастливым, иным он и не может быть в детских воспоминаниях.
Активная читательница нашей библиотеки Наталья Александровна Авраменко с самого рождения живет в Черняховске , окончила школу №7, работала на ЧМЗ, сейчас на пенсии
Наталья Авраменко. «Мое счастливое детство»
Прошло много лет, я уже бабушка, но так хочется вернуться в счастливую пору детства. Это беззаботное время незабываемо для каждого. Часто прохожу по улицам своего любимого города Черняховска и вспоминаю наши дворы, в которых мы выросли, коммунальные квартиры. В послевоенное время дети рано взрослели, потому что родители с утра до вечера работали, а мы занимались домашними делами, воспитывали своих младших братьев и сестер вместе со своими друзьями. Улицы города – это целый мир, где мы путешествовали.
Часто летом большими компаниями из нескольких дворов убегали на речку, где плавали наперегонки, часто играли в войну. А как здорово было в городском парке, где катались на каруселях, плавали на лодках, вечером смотрели, как взрослые танцуют на танцплощадке. Мы спокойно могли гулять с утра до вечера, позже во дворах появились спортивные площадки и, кто не мог поехать в пионерский лагерь, занимался с вожатыми из Педучилища. А какие яркие футбольные матчи проходили в Черняховске! Это целый праздник для всего города, шли болеть за свою любимую команду целыми семьями, на стадионе не протолкнуться.
Покупаю внукам мороженое и вспоминаю свое, — из детства, вкуснейшее, — оно продавалось из ящиков на каждом углу. Еще могли полакомиться пирожным за 22 копейки и выпить замечательной газировки с сиропом или местного кваса, а стакан был один на всю компанию и никто не боялся заразиться какой-то инфекцией, просто об это даже никогда не задумывались.
У нас было все просто, жили скромно, веселились все вместе, отмечали всем городом праздники, с удовольствием ходили на демонстрации, соревновались в сборе металлолома и макулатуры. Мы взрослели вместе с городом. Благодаря моим родителям он восстал из руин, благодаря нам он становится все красивее.
Владимир Иванович Чернякович приехал в Черняховск ребёнком в 1952 году, учился в школе №1, увлекался футболом. Именно футбол своего детства он чаще всего вспоминает сейчас, вновь живя в Черняховске уже на пенсии. Желание рассказать новым поколениям, как в 1960 году город жил футболом, как две черняховские команды сошлись на городском стадионе, сражаясь за места в чемпионате Калининградской области, подвигли его издать за свой счет книгу рассказов. Отрывки из одного из них мы публикуем с разрешения автора в рамках нашего проекта. Книга передана в дар Центральной городской библиотеке. Познакомиться с ней можно в отделе обслуживания.
Владимир Чернякович. Из рассказа «Футбол нашего детства или история одного дерби»
Первенство Калининградской области 60-го года отличалось множеством сильных и интересных команд, добрая половина из которых (если не большинство) была армейскими коллективами. Область была насыщена военными, а футбол в те времена – очень популярен…
Тогда же, в 60-м году, в городе были сформированы две команды из двух сосредоточенных в Черняховске военных дивизий – 30-й и 16-й. Названия были вполне в духе своего времени: соответственно «Вымпел» и «Звезда». Ближе к концу того далекого первенства команды разделяли несколько позиций. Если более мастеровитый «Вымпел» еще имел шанс на чемпионство, то «Звезда» могла претендовать лишь на 6-8 место. В первом круге результат их встречи был вполне закономерен – 2:0 в пользу «Вымпела». Но вот во втором круге футболисты команды «Звезда» набрали неплохую форму. Их игра отличалась не столько индивидуальным мастерством, сколько быстрой и точной игрой в пас. Их болельщики надеялись поспорить в домашнем дерби с принципиальным соперником…
А в воскресенье на стадионе большой футбол – местное дерби. Весь город в красочных афишах. Чига, конечно же, пойдет болеть. Его любимая команда – «Звезда». Денег на билет у мамки он просить не будет. А зачем? Ведь он знает все лазейки на стадион – под забором, над забором, и даже там, где забор уходит в речку… Да и какой мальчишка в те годы ходил за деньги на футбольный матч? У родителей ведь и на более важные вещи денег не всегда хватало…
Теплый сентябрьский день. Бабье лето. В воздухе стадиона ощущается футбольная страсть. Уже отыграли юношеские составы. Из динамика звучит утесовское «Черное море мое…» и другие песни в исполнении любимого певца и, конечно же, «Джамайка» Робертино Лоретти. Временами песни прерываются грозными командами директора стадиона Стукалова: «По футбольному полю не ходить! Отойти от ворот!». Тем временем к основной массе болельщиков добавилось большое количество офицеров из командного состава 16-й дивизии. Они привезли с собой стулья и устроились прямо на гаревой беговой дорожке. При этом озорно переглядывались со своими коллегами из 30-й дивизии. Прочие болельщики в предчувствии и в ожидании игры, обсуждали дела общесоюзного спорта, во многом черпая информацию из популярнейшей в то время газеты «Советский спорт». Но все же тема «здесь и сейчас» превалировала. «Ты вот послушай меня, – говорит один болельщик другому. – шестнадцатая, она хорошо в пас играет. У них таких мастеров, как в «Вымпеле», нет. Они все в пас – раз, раз и… уже у чужих ворот!». Собеседник не возражал, но был дипломатичен, игра, мол, покажет.
Тем временем закончилась разминка. Песни Утесова смолкли. Заиграл футбольный марш. Судьи и команды вышли на поле. Черно-синие футболки и белые трусы у «Вымпела» портив соответственно голубых и тоже белых у «Звезды». Игра пошла. Объявляются составы. Чувствуется нервное напряжение футболистов в голубых футболках. И это на фоне спокойной и уверенной игры «Вымпела». Вот и первый гол пришел. А вот и второй. О, вот и третий! И все в одни ворота. Тайм закончился. Все закономерно – сильнейший побеждает безоговорочно. Расстроенные командиры из 16-й дивизии, громко чертыхаясь (а про себя и матерясь) покидают стадион, оставляя привезенные с собой стулья. Команды же уходили на перерыв с разным настроением. Один из немногих оставшихся офицеров 16-й дивизии рванул вслед за командой, по пути резко бросив: «Никому не входить!», и закрыл за собой дверь в раздевалку.
На стадионе снова заиграла музыка, прерываемая грозными окриками Стукалова в адрес нарушающих правила болельщиков. На разминку вышли резервные игроки «Вымпела». Среди них особенно выделялся дальними и высокими прыжками резервный вратарь. Он и вышел во втором тайме, заменив основного вратаря Олега Макарова. В «Звезде» тоже замена. Вышел известный у них как балагур и весельчак Валентин Мухин, то есть, просто Муха, редко появляющийся на поле. Но, видимо, в этот раз товарищи решили дать ему шанс. Тайм начался спокойно. Правда, напряжение все же ощущалось. Один из болельщиков, наблюдая, как академично вычерчивали комбинации в центре поля футболисты «Вымпела», резюмировал: «Вот где пас! Вот это игра в пас, а не то, что у тех …», и далее обращаясь к соседу: «..А ты говоришь шеснадцата, шеснадцата в пас хорошо играют». Сосед молча и хмуро всматривался в поле. Одноклассники Чиги, все, как один, болеющие за «Вымпел», сидели на трибуне не далеко от него и при этом весело подмигивали ему, показывая на пальцах счет. Однако «Звезда» пыталась атаковать. Один из ее робких проходов в красивом и высоком прыжке прервал соскучившийся по игре вратарь «Вымпела», сорвав при этом заслуженные аплодисменты болельщиков. Но гол все же каким-то образом в ворота «Вымпела» состоялся и вызвал жидкие аплодисменты, которые как бы говорили: «Ну, хоть так…». Счет 3:1 в пользу «Вымпела» держался долго, пока не удалась та самая многоходовая комбинация «стеночка», которой так славилась команда «Звезда» – выход Мухи, удар, сильно и точно в правый от вратаря угол! Счет стал 3:2. И с этого момента трибуны, неистово взревев, не затихали до самого финального свистка. А у футболистов «Звезды» появился двенадцатый игрок – трибуны. Казалось, уже все болеют только за них: «Давай, пошел, Муха! Давай!!!». Третий гол – копия второго. И опять отличился Муха. А дальше…
Расстроенные мастера из «Вымпела», в очередной раз, начиная с центра, то швыряли мяч оземь, то прямо с центра отправляли его по воротам соперника. А однажды, когда мяч все же долетел до ворот, застоявшийся и очень желавший внести свой вклад в победу вратарь «Звезды» Михаил Пекарев совершил отчаянно-дальний и бесполезный прыжок, ведь мяч явно уходил мимо ворот…
Радостный Чига высоко прыгал, размахивал руками, и тоже что-то кричал… Но голоса своего не слышал. Такого рева трибуны черняховского стадиона не слышали ни до, ни после этой игры.
Итог матча – 5:3 в пользу…команды «Звезда»!
Со стадиона люди, выхлестнувшие ураган эмоций, молча уходили тремя потоками – с трибун по обе стороны поля те, кто купил билеты, а безбилетники, которые наблюдали за матчем с возвышенности за забором и поверх забора также присоединились к основной массе болельщиков.. На выходе толпа задерживалась у большой турнирной таблицы с результатами всех матчей сезона.
Ещё одна участница проекта — Светлана Лямина. Она коренная черняховчанка – здесь родилась и выросла. Но и в ее жизни был период чужбины. В свое время Светлана покинула Черняховск, а спустя тридцать лет вернулась в него. Записать воспоминания для проекта ей помог его активный участник, журналист Сергей Недосекин, с которым Светлана училась в одном классе.
Светлана Лямина. «Добрый город»
Я родилась в роддоме на улице Театральной. Все мое детство прошло во дворе на Комсомольской. Это тот дом, что напротив «седьмой» школы. Хорошо помню, как каталась по двору на детском велосипеде. Я вообще была шебутной и предпочитала компанию мальчишек. Мальчишеские игры более активными были, а это мне больше по душе, чем игры с куклами, хотя и кукол не чуралась. Но двора мне было мало. Кстати, велик у меня был крутой по тем временам – шины накачивались, а на задних колесах были привинчены два маленьких пластмассовых колесика, чтобы я, упаси бог, не упала. Так вот, двора было мало, и я иногда выкатывала на тротуар. Он был идеально ровный. Плитки лежали так ровно, что по ним можно было смело не только на велосипеде гонять, но и на роликах. Это сейчас там можно ноги переломать, а тогда все было в порядке. Детворы в том районе было очень много. Помимо всяких там «казаков-разбойников», «море волнуется», мы еще и картишками баловались. Но это все уже в подростковом возрасте. А из детства я хорошо помню, как мы клеили на окна бумажные полоски крест-накрест, как во время войны. Тогда в Черняховске снимали кино «20 дней без войны» Алексея Германа, в главной роли Юрий Никулин. Всех жителей нашего дома и попросили заклеить окна. К слову, о съемках одного из эпизодов фильма на нашем вокзале есть легенда, а может и истинная правда, кто сейчас может сказать точно? Снимали сцену на вокзале Ташкента. По мнению режиссера, именно черняховский вокзал и его перроны тогда были очень похожи на ташкентский вокзал тех времен. Заменили надпись – вместо «Черняховск» повесили «Ташкент». И, говорят, на перрон поставили живого верблюда, чем повергли в легкий шок пассажиров, ехавших в Калининград…
Смотреть в окошки нам не запрещали и детское любопытство заставляло нас наблюдать за происходящим на улице. Но единственное, что я помню с тех съемок, так это лошадей, которые шли по улице Комсомольской.
Первое сентября. Первый раз в первый класс. Я иду с мамой, белый передник, банты – все как положено. Мама купила мне большой букет гладиолусов. Он тяжелый и я тащу его по земле, а не несу, как знамя. Если бы мама меня не одернула, то на линейке я стояла бы с «веником». Глаза, как сейчас говорят, по пять копеек – столько народу для меня было в диковинку. Но вот что интересно, в школу я шла с охотой, мне было интересно, ведь впереди открывался новый захватывающий мир, главной фишкой которого была размеренность. Казалось, что мы уже повзрослели – ведь так же, как родители, вставали по будильнику и топали, как и они — на работу, так и мы — в школу. Первая учительница Нина Михайловна Бездольная. Она была для нас как мама. Со всеми своими бедами и радостями мы бежали к ней.
Форму мне всегда покупали (и не только мне, но и всем школьникам) в магазине «Детский мир». Мы тогда не знали таких определений, как торговый центр. «Детский мир» был просто магазином, в котором можно было купить для детей все, ну или почти все. Нас в нем одевали, обували, покупали школьные принадлежности – от портфеля до карандашей. Там же нас баловали игрушками.
Прогуливаясь летом по городу, мы с мамой всегда останавливались на улице Ленина. Там около гостиницы «Первомайской» (ныне отель «Кочар») всегда стояла бочка с квасом. Настоящая, на колесах, огромная, желтая, с надписью «КВАС». Не то, что сегодня – за прилавком маленькие пластмассовые бочоночки… На стульчике у бочки сидела тетенька (как правило, тоже не маленьких размеров) в белом тканевом высоком колпаке. Перед ней полка с краном и пластиковым дырчатым диском с ручкой – на нем мыли стеклянные стаканы и бокалы. Самый шик, если тебе налили квас именно в бокал, объемом с граненый стакан – на пол-литровый у нас силенок не хватало. Квас из бокала был почему-то гораздо вкуснее. А еще я бегала к магазину «Заря» (ныне «Виктория») на Ленина. Там у магазина стояли три аппарата с газировкой. Бросаешь в прорезь копейку и получаешь стакан без сиропа, а если опустишь монетку в три копейки, то в стакан с шипением польется с сиропом. Вкусней той воды не было для нас ничего на свете! В магазине в отделе «Соки-воды» можно было выпить сока. На прилавке возвышался агрегат из трех стеклянных колб-конусов. В них сок – березовый, томатный и яблочный. Иногда вместо яблочного сока привозили сливовый с мякотью или грушевый, но березовый и томатный были всегда. Я предпочитала березовый. Наливали его тоже в стеклянные граненые стаканы, которые ополаскивали на такой же дисковой мойке. И мы не боялись подхватить какую-то заразу. Крепче были, что ли? Ах, да! Томатный сок был натуральный и не соленый. Поэтому на прилавке всегда находились стакан с водой, алюминиевая ложка и блюдце с солью. Так что сок солили сами, размешивая его ложкой, которую потом ополаскивали в стакане с водой.
В старших классах я активно участвовала в школьной жизни. А еще бегала эстафету за нашу «седьмую» школу, и даже завоевывала победу. Это были традиционные ежегодные соревнования трудовых коллективов города, в которых принимали участие и школьные команды. Освоила я и байдарки. Помню, на берегу около стадиона был причал, там и проходило обучение. Между прочим, бесплатно, как и многое в Советском Союзе. Спорт спортом, но я еще и пела! В школе был хор «Аленушка». И были мы звездами районного масштаба. Про поездки на «картошку» я уже и не говорю. Это, наверное, самое любимое наше развлечение – ездить в колхоз на сбор урожая. Картошка, морковка, свекла, капуста… Естественно, и домой кое-что привозилось, но не очень много – так, по чуть-чуть. Наверное, потому что все эти овощи стоили копейки и никогда не были в дефиците. Почему я назвала помощь селянам развлечением? Да потому, что во время поездок «на картошку» школьные занятия отменялись, и мы вместо уроков уезжали на полдня в поле, как правило, в совхоз «Гремяченский». В ожидании «Икарусов» (были такие автобусы венгерского производства) мы дурачились на пустыре напротив школы. Сейчас там возвышается пятиэтажка…
По выходным мы с мамой выходили в город, и обязательно заглядывали в мое любимое кафе «Аленушка» (ныне «Солоха»). Я просто обожала трубочки с белковым кремом, которые стоили всего 22 копейки. А еще на Ленина было кафе «Блинная». Сейчас там, кажется, аптека. Но частыми гостями мы в нем не были, хотя там продавали очень вкусные блинчики с начинкой и без оной. Эта «Блинная» не пользовалась у нас популярностью, потому что она относилась к категории так называемых советских забегаловок. Помимо блинчиков с чаем, наливали там вино и пиво. И именно поэтому основными посетителями «Блинной» значились любители алкогольных и слабоалкогольных напитков.
Никогда в моей памяти не сотрется наш городской парк! Какие же там были шикарные карусели и качели! Лодочки – это, наверное, классика. Однажды я так на них накачалась, что мне стало плохо, как при морской болезни и со всеми вытекающими последствиями. И, конечно же, наш Дом пионеров – центр внеучебной жизни. В Доме пионеров масса всяких кружков. Я ходила и на танцы, и в фотокружок, и в кулинарный.
Через пару лет после окончания школы я вышла замуж и уехала.
Галина Прокопьевна Зубан (Захарова) приехала в Черняховск подростком и живёт в нём до сих пор. Без малого сорок лет она проработала воспитателем, а потом и старшим воспитателем в детском саду «Солнышко», вела там кружок «Мы – россияне». С помощью экскурсий и фотографий знакомила дошколят и их родителей с историей и красотой нашего любимого города.
Галина Зубан «Вкусный Черняховск»
Я родилась в маленьком приграничном городе Багратионовске, а в Черняховск приехала 14-летней девочкой в конце марта уже далекого 1976 года. В 7-й класс отправилась учиться в школу №6, которой тогда руководил прекрасный человек, красивый статный мужчина, фронтовик Сергей Николаевич Теньков.
По дороге в школу меня поначалу пугали огромные кое-где разрушенные дома с арками, которые находились на улицах Театральной, Суворова и других. По сравнению с маленькими домиками Багратионовска, они, действительно, были огромными. Один наш родственник, приехавший к нам в гости из Риги, как-то сказал: «Мне кажется, что сейчас из арки выйдет фашист с автоматом»… Но это о грустном.
Первую красоту города, я увидела, когда в свете фонарей, расположенных по периметру площади Театральной, заискрился чистейший последний весенний снег. Тогда я подумала: В какой же прекрасный, красивый город мы приехали жить!». Почему я обратила внимание именно на площадь? Да потому, что мы жили (а я до сих пор там живу) на четвертом этаже единственного тогда жилого дома, расположенного на ней. И окна нашей квартиры выходили и на площадь, и во двор. И представляете, какую красоту я вижу из этих же окон сегодня?!
В том далеком 1976 году мы с мамой именно в Черняховске впервые попробовали чудесный «Невский» пирог. Какой же он был вкусный и ароматный. Его продавали на развес в маленьком магазинчике, дверь в который находилась слева от входа в Центральный рынок. Сейчас там находится магазин «Цветы». И вообще тогда Черняховск порадовал нас разнообразием молочных продуктов (помните, молоко и кефир в стеклянных бутылках?), выпечки, а еще свежими огурцами в магазине «Урожай» из хозяйства «Гремячье» к 8 марта. Это мои самые вкусные воспоминания о городе.
У меня сохранились старые фотографии площади Театральной, сделанные из моего окна. К сожалению, не все они хорошего качества. Но на этих фото видны киоски, заборчики, скульптуры, уже забытые нами. Ну и, конечно, радовал нас своими аттракционами городской парк. А Дом офицеров с его красивыми залами и с особым запахом паркета! Это же чудо что такое! В Доме офицеров я видела Михаила Пуговкина, который приезжал в Черняховск, смотрела кино, а позже ходила туда на танцы. Кстати, туда на танцы ходила самая взрослая молодежь города.
Еще хочется вспомнить Дом пионеров. Там я занималась в КИДе (клубе интернациональной дружбы), так как была вице-президентом КИДа шестой школы. В Черняховск по приглашению клуба приезжали девочки из Средней Азии, а мне посчастливилось в 1977 году съездить в составе черняховской делегации в эстонский город Пярну. Нас тогда разместили в семьях эстонских КИДовцев. Я оказалась в отдельном красивом доме семьи моей ровесницы Ингрид и ее младшего брата Альвара. Вот это и есть настоящие человеческие отношения и дружба народов. Мальчик не умел говорить по-русски, но он очень старался мне помочь, чтобы я не заболела, когда в туфельках (весенние каникулы же были) я оказалась на внезапно выпавшем снегу. Помню, он все время делал мне чай с медом.
Вот такие сумбурные, но очень теплые воспоминания о городе моего детства.
Андрей Петрович Быков, начальник Управления перспективного экономического развития и поддержки малого предпринимательства администрации МО «Черняховский городской округ», человек искренне любящий наш город и стремящийся сделать его лучше, вспоминает город своего детства — Черняховск 1970-х.
Андрей Быков «Место познания мира»
Ранние годы я провел в военном городке в Сенцово, где служил отец. Черняховск был столицей мира моего детства, большим городом, поездка в который всегда была событием. Обязательно заезжали в «городской» магазин на улице Чапаева. Самым ярким впечатлением этого времени стал Дом офицеров, — большой, красивый, с оркестровой ямой и выступлением лилипутов, которое меня просто поразило.
Когда я окончил «третий» класс, наша большая семья переехала в Черняховск. Мы поселились в новом доме на площади Ленина. В «четвертый» класс я пошел в школу №7. Районный центр стал для меня и моих друзей местом познания большого мира. Мы с одинаковым энтузиазмом шли после школы в детскую библиотеку за книгами или обследовали очередную свалку в поисках удивительных артефактов.
Главным приключением отрочества стал поход к башне Бисмарка. Она была хорошо видна от нашего дома и казалась совсем близкой. Овеянное легендами древнее сооружение манило исследователей, и однажды, утром выходного дня четверо друзей отправились в поход, не подозревая, какой путь им предстоит пройти.
Неожиданным препятствием для нас оказалась река. Мы не решились переплыть её, тем более что стояла осень, и пошли искать мост. Он нашёлся в Маёвке. И мы сумели дойти до башни и даже подняться на неё! То удивительное, непередаваемое чувство, которое я испытал, глядя с высоты на открывшиеся просторы, на далёкий город, до сих пор остаётся со мной.
Возвращались мы в сумерках, усталые и голодные. У магазина на Ленинградской собрали всю имеющуюся мелочь, — хватило на батон. Он был один на всех и показался невероятно вкусным.
Дома нам, конечно, попало. Но что такое даже самая строгая и долгая нотация по сравнению с настоящим путешествием!
Валентина Борисовна Субботина приехала в Черняховск шестилетней девочкой в далёком 1953 году, здесь пошла в школу, вышла замуж, воспитывала детей и внуков. Активный человек, внесший немалый вклад в развитие культуры и воспитание молодёжи города вспоминает свои первые школьные годы в Черняховске.
Валентина Субботина «Город – моя жизнь»
Живу я в Черняховске 70 лет и лучшего города для меня нет, тут корни мои, и одноклассники, и подруги. Тут я в 1953 году пошла в школу, в первый класс школы № 1, а школ в то время было всего две. Тут и первая любовь, и замужество, и рождение девочек – две дочери у меня, как две руки. Дочери мои в Черняховске нашли своё счастье, любовь, окончив институты, вернулись сюда, тут появились на свет и внуки мои, а их у меня семеро. Каждый дом, каждый уголок – всё моё родное, любимое, тут мы росли, хорошели, как и наш город.
В Черняховск мы приехали волею судьбы. Мой папа Чертов Борис Нестерович воевал с 18 лет, был разведчиком, окончил шестимесячные курсы и на фронт, боевой офицер, 3 ордена Красного знамени, 18 медалей, пять лет «на пузе» (так он говорил), 13 ранений, одна пуля оторвала кончик носа, дошёл до Берлина. Разведка нужна была и после войны, поэтому 5 лет служил в Германии.
В январе, в отпуске, успел жениться, в Риге осталась жена и там же родилась я, а папа служил в Германии, семьи туда брать было нельзя, к нам приезжал только в отпуск. После был откомандирован в Черняховск.
Случилось так, что въезжали мы в город 5 марта 1953 года. Да, именно в этот день молодой капитан на телеге ввозил свою семью, маму и меня, в Черняховск. Картина была страшная, кругом руины и развалины, черно, серо и страшный гул, вой – умер Сталин. Так нас встретил этот город. Мама, прижимая меня к себе, плакала и говорила: «Куда ты нас привёз, Боря?». «Это приказ!», — отвечал папа.
Привез он нас в военную часть на улице Гагарина, напротив школы № 1, куда был направлен. Квартир не было, жили в воинской части, внизу клуб, а наверху две семьи, каждой по комнате. Проходили через проходную, кругом солдаты, маршировала с ними по плацу, мальчишки через забор залезали. А вечером натягивали простыню и показывали кино. Нас, малышей, солдаты садили на колени, а мы не дышали от радости – кино было взрослое.
Приближалась осень, записали в первый класс, а жить негде, адреса нет. Где-то освободилась комната, отцу дали солдата с ружьём и он стоял как часовой, охранял нас. Это была комната в общей квартире по адресу улица Гвардейская, дом 1, квартира 1. Пять соседей на кухне, каменный пол, несколько моек, длинный коридор. А в комнате огромное, до потолка, в раме зеркало, кровать, круглый стол. Я спала на каких-то коробках, так и обживались. Оттуда я пошла в первый класс. В школе росли и плодоносили деревья в кадках: лимоны, мандарины. Нам, первоклассникам, казалось, что такой и должна быть Школа.
Помню, что во дворе было много дров, рыжая собака Джерик и развалка и справа и слева, там всё время копали и находили всякую утварь и посуду, но нас туда не пускали, мы бегали посмотреть. Кругом были развалины, руины домов. Наши мальчишки лазили по развалкам, искали снаряды, часто подрывались. В школу ходило несколько ребят в военной форме, они были на 4-5 лет старше нас – сыны полка.
Пока мы уезжали в Даугавпилс, нашу комнату заняли, и мы поселились на Московской улице. После демобилизации отец работал в ДОКе, цех был в старой кирхе у Горбатого моста. Я ему туда носила обед, помню кирху и росписи на потолке и стенах, потом её взрывали и растягивали тягачами.
Демонстрации помню, шли по улице Ленина от вокзала к площади, к веточкам привязывали самодельные цветы, красиво было, а на развалинах стояли люди. Во втором классе меня приняли в октябрята, в четвёртом — в пионеры. В школе был музей В.И. Ленина, мы там помогали Маине Агафоновне Костиной. У каждого класса было задание, я шила маленькую шинель для Владимира Ильича, т.к. мама была портнихой. А мальчики делали броневик. Мы вели экскурсии для малышей.
Лето проводили в пионерском лагере имени Юрия Смирнова в Светлогорске. Однажды приезжаю после лагеря и не узнаю город – сровняли с землёй все развалины, поставили лавочки, посадили незамысловатые цветы. За лето город помолодел, позеленел, стало много воздуха, зелени, она как бы закрыла раны войны! Ничего ещё не строили, но сносили руины и город хорошел.
Помню два кинотеатра, «Ударник» и «Спутник». РДК строили много лет, — это наш долгострой. Молодежь танцевала в ДКЖ, напротив была библиотека. В Дом офицеров ходили солдаты, офицеры с семьями. В парке была танцплощадка, много качелей, каруселей, лодочная станция, а директора парка звали Клавдия Петровна. Возле вокзала было подземное бомбоубежище, его тоже сровняли с землёй и посадили цветы.
Елена Владимировна Голубева (Надеева) — библиотекарь, специалист по правовой и деловой информации, секретарь Общественного совета, человек всей душой преданный Черняховску, с большой теплотой вспоминающий, каким он был в 1970-1980 -е годы, в годы её детства. Эта история записана с её слов.
Елена Голубева «Родной мой Черняховск»
В Черняховске я провела счастливые детство и юность и, куда бы не уезжала, всегда была рада вернулась сюда, в мой самый любимый, родной, добрый город детства.
Я родилась в родильном доме на Театральной. Был тогда в Черняховске свой роддом, которым заведовала замечательный врач Анна Бойцова. Она то и принимала роды у мамы, а много лет спустя помогла появиться на свет и моей дочери.
Сколько себя помню, наша семья жила в доме № 8 на улице Пушкина. Дома на этой спокойной, зелёной, благоустроенной улице были построены уже в советское время для железнодорожников на фундаментах разрушенных в войну немецких домов. На железной дороге работал мой дедушка. Все соседи были в какой-то мере сослуживцами, дружили семьями. Мы поддерживали много лет теплые отношения с этими хорошими людьми, а соседские дети стали моими первыми друзьями.
Папа – военный, часто и надолго уезжал в командировки. Главными взрослыми моего детства были мама, бабушка, дедушка, тетя и дядя. В детский сад я не ходила, росла под бабушкиным присмотром. Всё свободное время проводила во дворе.
Детей там всегда было много, больше всего мальчишек, которые были немного старше нас. Но это не помешало нам стать настоящими друзьями, дружной компанией искателей приключений. Вместе мы облазили все стройки, все катакомбы. В соседнем дворе находилось бомбоубежище – главное место наших игр. Зимой оно превращалось в большую горку. А озеро (пожарный водоём) замерзало и становилось катком. Зимы были снежные, морозные, и мы быстро освоили и санки, и лыжи, и коньки.
Лето мы проводили там же – где сейчас стоят многоэтажные дома, в пору моего детства были сады и огороды, относящиеся к домам железнодорожников. Мы строили штабики, играли в войну и прятки. Главным «тусовочным» местом была большая старая яблоня. Мы рассаживались на её ветвях, каждый на своём ярусе, болтали, ели яблоки с мятными конфетами, — таким было лакомство моего детства.
Настало время и я пошла в школу. Десять лет училась в школе №7. До сих пор с благодарностью вспоминаю свою первую учительницу Раису Алексеевну Брюханову. Она относилась к нам, как мама, и мы отвечали ей такой же любовью.
В школе у меня появилась задушевная подруга, общение с которой постепенно вытеснило дворовую дружбу. Много времени стало уходить на уроки и внеклассные задания. Я пела в школьном хоре, участвовала в смотрах и конкурсах, входила в редколлегию классной и школьной газет. Стенгазеты тогда полностью делались от руки, а у меня был самый красивый в классе почерк, поэтому приходилось «набирать» все тексты. В старших классах общественная деятельность стала в тягость, — больше интересовали танцы. Но отказаться от неё было просто невозможно.
Наша школа принимал участие во всех городских мероприятиях: праздниках, демонстрациях. Самым крупным из них стало открытие памятника Черняховскому. Мне, второкласснице, повезло оказаться в первом ряду, откуда я пораженно смотрела, как сползает ткань и перед нашими глазами появляется огромная бронзовая фигура полководца. Это чувство грандиозности, громадности открывшегося памятника до сих пор помню отчётливо.
Об Иване Даниловиче Черняховском я знала и раньше. С раннего детства мама водила меня гулять с маленький сквер, где был установлен старый памятник – бюст Черняховскому. Вторым важным местом для семейных прогулок были походы к мемориалу воинам, погибшим при штурме Интербурга. Тогда это была скульптурная композиция с фигурами бойцов.
Летом мы с семьёй ходили купаться на Белую стенку. Вместе с маминым братом дядей Витей я ездила по выходным на рыбалку, восседая впереди него на мотоцикле. Рыбы в речках было много, и мы всегда возвращались с уловом.
С тех пор прошло много лет. Черняховск изменился. Но город детства до сих пор живёт в моём сердце – навсегда любимый, потому что родной.
Завершить публикации воспоминаний мы хотим отрывками из эссе и стихотворением школьников, присланных в библиотеку на конкурс «Тебе, мой город, посвящаем». Он проходил в апреле-мае 2021 и был посвящён 75-летию образования Черняховска. Среди его участников — люди разных поколений, в том числе и те, детство которых проходит здесь и сейчас. Все они пишут о Черняховске с любовью, размышляют об его истории, радуются обновлению улиц и скверов. Мы выбрали несколько работ, занявших призовые места и отвечающих теме нашего проекта.
Полина Жемчугова, Лицей №7 «Мой любимый город»
У каждого человека есть Родина. Это место, которое для него является самым святым. И куда бы судьба не занесла нас, в памяти останутся картинки далёкого детства: остроконечные крыши храмов, свечи цветущих каштанов, узкие улочки, осколки замковых стен. Как бы далеко не был человек, родной край всегда будет звать его. Здесь всё родное и близкое.
Я люблю свой город за то, что он прекрасный и родной. Я знаю, на свете есть много и других достойных, красивейших городов, но именно в маленьком Черняховске я чувствую себя хорошо и спокойно. Здесь живёт моя многочисленная семья, здесь воздух наполняет мою душу любовью и счастьем…
Наш город – это живое свидетельство истории страны. В городе пытаются сохранить наследие прошлого, оставшееся после войны. Сейчас, среди старых домов можно увидеть много новых, послевоенной постройки.
Долгое время город был совсем забыт. Здания ветшали, отваливалась штукатурка и лепнтна. Но сейчас город пробуждается, идёт восстановление целых кварталов, обновляются парки, зелениют улицы. Я вижу, как наш город в последнее время преобразился и помолодел. Очень приятно пройтись по обновлённым улицам Калинина, Пионерской, Ленина, заглянуть в отреставрированные дворики, посидеть на новых скамейках.
Я люблю свой город за красивые зелёные улицы, старые дома. Здесь время как бы замедляет ход, и ты чувствуешь умиротворение и спокойствие, ты действительно отдыхаешь под шум листвы величественных каштанов.
В нашем городе много живописных мест, где люди проводят свободное время, общаются, устраивают пикники. Самое лучшее место – это берег реки Анграпы с чистой прохладной травой, зарослями зелёной душистой травы, с шумом воды на перекатах. Летом здесь много рыбаков.
Каждую весну мы наслаждаемся пением соловьев и запахом сирени, которая растёт в парке за Горбатиком. Летом город утопает в зелени. Ты радуешься солнцу и ветру, который сдувает пыль со стариной кирхи.
Я очень люблю свой город и осенью. Люблю осенний листопад, который напоняет золотым светом каждую улицу. Люблю спокойствие, тишину и ощущение того, что всё вокруг засыпает. Люблю шуршание листьев под ногами в парке.
Особенно красив наш город зимой, когда красные черепичные крыши укрыты тонким белым покрывалом.
Старое и новое уживаются в городе. Вы когда-нибудь бывали в замке? Слушали шорох приведений по лестницам подземелья? Тогда вам к нам! Вот только что мы проходили мимо современной девятиэтажки, а рядом – старинный замок – это замок, сохранившийся до наших дней, хоть и не полностью. Это памятник средневековья, откуда и началась история города.
Гуляя по улочкам города в районе нашей «седьмой» школы, мы окунаемся в прошлое, замечая немецкие надписи, старинные вывески. Вот здесь была кондитерская, но она не сохранилась. А на пятачке – цветочный магазин фрау Анны История живёт и продолжается…
Я думаю, что наш город, как большая сцена в театре. С годами меняются и обновляются декорации, действующие лица – жители, их судьбы и жизни, меняются поколения. Во все времена есть главные герои у города, которым небезразлична его судьба. Они оставляют после себя значительный след. Происходят разные события: радостные и грустные, а город стоит и тихо наблюдает за этим действом. Спокойный и невозмутимый.
Я люблю в своём городе всё: начиная от переменчивой погоды Балтики до краснокирпичных домов и брусчатки, уложенной ещё тогда, когда город назывался Интербургом.
Я ещё маленькая, школьница, и у меня все ещё впереди, но я точно знаю, что никогда не предам свой город, свой Черняховск. Даже если не буду здесь жить, но я буду часто приезжать, а ещё – с гордостью рассказывать своим друзьям и знакомым о самом лучшем, самом светлом и замечательном, самом дорогом месте на планете Земля!
Садаускайте София, Лицей №7 «Мой город – Черняховск»
Малая Родина. У каждого человека она своя, единственная, и для каждого является самой дорогой. Это она на протяжение всей жизни определяет для человека очень многое, если не сказать –всё!
Где-то на карте России есть маленький, но очень уютный городок – Черняховск. Для меня – это малая родина. Это город военных, город замков, город каштанов. Здесь сосуществуют сразу несколько эпох: немецкая культура и русская, новостройки и развалины замков, в которых кипит жизнь.
С каждым годом наш город всё больше и больше преображается и расцветает. Просторная старя брусчатая площадь в центре с памятником В.И. Ленину, уютные каштановые скверы и парки, стадион, построенный немцами к олимпиаде, где тренируется знаменитая футбольная команда «Прогресс», улочки с кирхой и православным собором. Центральная улица, застроенная современными зданиями, упирается в развалины тевтонского замка. Это только снаружи он кажется необитаемым, грозным, а внутри – жизнь! Сколько реконструкций сражений, музыкальных конкурсов, выставок прошло за последние годы! Сколько туристов посетили замковые подземелья!
Мои родители часто говорят, что надо уметь видеть красоту во всём: в деталях и лепнине на немецких домах, в улицах и парках, слышать в стенах замка то, что никто уже не слышит; ведь тихая, неприметная красота завораживает.
Особенно дорога мне моя небольшая скромная улица Пионерская, на которой я живу. Находясь в центре города, она чудом сохранила какое-то необыкновенное спокойствие и тишину. Здесь нет больших магазинов с постоянно спешащими куда-то покупателями. Нет здесь и ароматных кафе и громких ресторанов. Тут даже нет солидных офисов, но именно эта красота и привлекает меня и полюбилась моим родителям.
Когда после всей школьной суеты возвращаюсь домой и попадаю на нашу улицу, в наш дворик, забываю проблемы и заботы дня. Тихие дворики, что рядом, тоже дарят радость и успокоение, и хочется не спеша зайти и посидеть на скамейке, послушать музыку и заглянуть в телефон. Во дворах всегда сохраняется чистота.
Когда-то, после войны, здесь на развалинах высадили деревца, и теперь они выросли, радуя людей своей меняющейся красотой: пышным цветением каштанов весной, зеленью листвы летом, золотистым нарядом осенью и белоснежными ветками зимой. Заботливыми руками наших бабушек у подъездов высаживаются цветы. И теперь, как только приходит весна, клумбы приводят в прядок. Они до самой осени радуют людей сочными красками и необыкновенным ароматом цветов.
Особенная индивидуальность и загадочность нашего города – это брусчатка. Каменные улицы окружили, оплели город со всех сторон. А рядом современность – тротуары, выложенные аккуратной цветной плиткой. А вечером весь город загорается яркими огнями фонарей.
В «пятом классе у нас прошёл классный час «Мой город – Черняховск!. Была рассказана история образования города, его символов. Мы с ребятами совершили виртуальное и реальное путешествия по улицам нынешним и прошлым. Любовались красивыми зданиями – памятниками архитектуры, лепниной на них, находили здания с куполами. А ещё читали стихи нашего земляка и современника Игоря Ерофеева.
Я твёрдо уверена, куда бы ни забросила нас судьба в дальнейшей жизни, мы должны оставаться верны своему городу, и гордиться тем, что родились в Черняховске.
Вилькоцкая Альбина, Лицей №7 «Город – перекресток»
Я иду, каблучками стуча по брусчатке.
Звук шагов так отчётлив и сладостно краток.
Я иду, и мелькают фантазий моменты,
Как снимает история здесь киноленту.
Вот промчалась из замка в блестящих доспехах
Группа всадников быстрых в седле без огрехов.
И война прошагала, забрав море жизней.
Город плакал, стонал и смотрел с укоризной.
Шпиль церковный пронзил острой спицею небо,
И не знаешь, где грань между «быль» или «небыль».